( Мнения известных личностей.  Из коллекции Бориэля Сима )

Овидий:
Души не умирают. Покидая прежнее местопребывание, они живут в других местах, которые вновь принимают их.

Аль-Маарри:
Когда наступит срок, 
Хотим иль не хотим, 
Душа, полна грехов, 
Пойдет путем своим.

Валерий Брюсов:
Человек умирает, его душа, не подвластная разрушению, ускользает и живет иной жизнью. Но если умерший был художник, если он затаил свою жизнь в звуках, красках или словах, — душа его все та же, жива и для земли, и для человечества…

Гиппократ:
Душа человека развивается до самой смерти.

Альбер Камю:
Если тело тоскует о душе, нет оснований считать, что в вечной жизни душа не страдает от разлуки с телом — и, следовательно, не мечтает о возвращении на землю.

Бертран Рассел:
Душа человека — своеобразный сплав бога и зверя, арена борьбы двух начал: одно — частичное, ограниченное, эгоистическое, а другое — всеобщее, бесконечное и беспристрастное.

Оскар Уайльд:
Душа рождается старой и постепенно молодеет. Это комедийная сторона жизни. Тело же рождается молодым и постепенно стареет. А это сторона трагедийная.

Готхольд Эфраим Лессинг:
Красота души придает прелесть даже невзрачному телу, точно так же, как безобразие души кладет на самое великолепное сложение и на прекраснейшие члены тела какой-то особый отпечаток, который возбуждает в нас необъяснимое отвращение.

Цицерон:
Душа неизбежно стремится ввысь — к идеалам.

Леонардо да Винчи:
Где дух не водит рукой художника, там нет искусства.

Томас Джефферсон:
Я убежден, что душа каждого человека радуется, когда он делает добро другому.

Фалес:
Не наружность надо украшать, но быть красивым в духовных начинаниях.

Тит Макций Плавт:
Рабство — тюрьма души.

Бернард Шоу:
Развитие — процесс подсознательный, который сразу же прекращается, когда о нем начинают думать.

Омар Хайям:
«Ад и рай — в небесах», — утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай — не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай — это две половины души.

Али Апшерони:
Как много необдуманных поступков надо совершить, чтобы понять, сколь многое зависит в нашей жизни от благоразумия!

Аристотель:
Рассудительный стремится к отсутствию страданий, а не к наслаждению.

Плиний Старший:
Никто из смертных не бывает всякий час благоразумен.

Клайв Стейплз Льюис:
Бог обращается к человеку шёпотом любви, а если он не услышан – то голосом совести; если человек не слышит и голоса совести – то Бог обращается через рупор страданий.

Даниэль Дефо:
В минуты сомнения, когда человек колеблется, когда он, так сказать, стоит на распутье, не зная, по какой ему дороге идти, и даже тогда, когда он выбрал дорогу и уже готов вступить на нее, какой-то тайный голос удерживает его. Казалось бы, все — природные влечения, симпатии, здравый смысл, даже ясно осознанная определенная цель — зовет его на эту дорогу, а между тем его душа не может стряхнуть с себя необъяснимое влияние неизвестно откуда исходящего давления неведомой силы, не пускающей его туда, куда он был намерен идти. И потом всегда оказывается, что, если б он пошел по той дороге, которую выбрал сначала и которую, по его собственному сознанию, должен был выбрать, она привела бы его к гибели… В минуты колебания смело следуй внушению внутреннего голоса, если услышишь его, хотя бы, кроме этого голоса, ничто не побуждало тебя поступить так, как он тебе советует.

Марк Твен:
Если вы заметили, что вы на стороне большинства, это верный признак того, что пора меняться. 
Когда мне было четырнадцать, мой отец был так глуп, что я с трудом переносил его; но когда мне исполнился двадцать один год, я был изумлен, насколько этот старый человек поумнел за последние семь лет.

Бальтасар Грасиан-и-Моралес:
Чем старе человек, тем больше он — человек.

Лев Толстой
Любовь и разум суть две стороны, с которых можем созерцать Бога.
Любовь не есть основное начало нашей жизни. Любовь – последствие, а не причина. Причина любви – сознание в себе Божеского духовного начала. Это сознание требует любви, производит любовь.

Если ты еще не дошел до той степени, когда тебе представляются две истины, противоречащими одна другой, ты еще не начинал мыслить.
Действительно только то, что невидимо, неосязаемо, что духовно и что мы сознаем в себе, и собою. Все же видимое, осязаемое есть произведение наших чувств и потому только кажущееся.

Лао-Цзы:
Как бы я ни был малообразован, я могу идти по пути разума. Одно, чего мне нужно бояться, это самомнения. Высший разум очень прост, но люди любят не прямой путь, а обходные дорожки. Тот, кто ищет учености, растет с каждым днем в глазах мира. Тот, кто ищет разума, с каждым днем умаляется. Он умаляется все больше и больше до тех пор, пока не достигнет полного смирения. Когда же он достигнет полного смирения, нет вещи, которой бы он не мог совершить. 
То, что реки и моря властвуют над всеми долинами, по которым текут, происходит от того, что они ниже их. Поэтому святой человек, если он хочет быть выше народа, он должен в своих речах быть ниже его. Если он хочет руководить им, то он должен быть позади него. Поэтому святой человек живет выше народа, но народ не чувствует этого. Он находится впереди народа, но народ не страдает от этого. Поэтому мир, не переставая, восхваляет его. Так как он не спорит ни с кем, никто в мире не спорит с ним. 
Когда высший ученый услышит о разуме, он будет пытаться осуществить его. Когда обыкновенный ученый услышит о разуме, он временами будет соблюдать, временами же не будет соблюдать его. Когда плохой ученый услышит о разуме, он будет глумиться над ним. Если бы над разумом не глумились, разум не был бы разумом. 
Музыка и сладкая пища заставляют странника остановиться, но разум безвкусен, не имеет запаха, его не видно, когда смотришь на него, и не слышишь, когда слушаешь его, а между тем польза его неистощима. Самое могущественное в мире то, что не видно, не слышно и не осязаемо. 
Святой муж заботится о внутреннем, а не о внешнем; он пренебрегает внешним, а избирает внутреннее. Человек, стоящий на цыпочках, не может долго стоять. Человек сам себя выставляющий не может светить. Кто доволен самим собою, тот не может прославиться. Кто хвастается, тот не может иметь заслуги. Кто горд, тот не может возвыситься. Перед судом разума такие люди подобны отбросам пищи и вызывают отвращение всех. Поэтому тот, кто имеет разум, не полагается на себя.
Что ближе нам – свое имя или собственное тело? Что ближе – свое тело или богатство? Что тяжелее испытать – приобретение или потерю? Кто имеет много, тот может и потерять больше. Кто доволен, тот не потерпит унижения. Кто знает свои пределы, тот не погибнет.
Истинно просвещенный человек никогда не воюет.

Конфуций
Чтобы достигнуть знания, нужно исследовать сущность вещей; поэтому, кто желает обрести истинное знание, тот должен исследовать причины или законы вещей, которым подчиняются все существа. Человеческая душа, разумная по своей природе, может достигнуть знания причин и законов вещей, так как всякая вещь существует по известной причине, и так как она устроена по известному закону, поэтому всякий, кто постоянно и неутомимо исследует эту причину и закон, достигает знания. Для тех, которые достигли истинного знания, будет ясна и понятна сущность вещей и человеческой души. Вот это-то знание и называется совершенною и истинною мудростью.
Чтобы достигнуть нравственного совершенства, нужно, прежде всего, заботиться о душевной чистоте. А душевная чистота достигается в том только случае, когда сердце ищет правды и воля стремится к святости. Но все это зависит от истинного знания.
Небо и земля велики, но они имеют цвет, образ и величину. В человеке же есть нечто, не имеющее ни цвета, ни образа, ни числа, ни величины, – и это нечто разумно. Следовательно, если бы мир сам по себе был неодушевлен, то он был бы одушевлен разумом только человека. Но мир бесконечен, разум же человека ограничен и потому разум человека не может быть разумом всего мира. Из этого видно, что мир должен быть одушевлен разумом и разум этот должен быть бесконечен.
Хотя люди не знают, что такое добро, но они имеют его в себе. 
Не имеющий разумения найдет его; не думающий о нем совершит его дело.

Марк Аврелий
Я состою из духа и тела. Для тела все безразлично, ибо вещество лишено способности различать что бы то ни было. Для духа же все то, что не исходит от духа, тоже безразлично, ибо жизнь духа самостоятельна. Но жизнь духа не имеет ни малейшего значения ни в прошедшем, ни в будущем. Вся ее важность сосредоточена в настоящем времени. 
Я называю духом или властью в человеке то начало, которое имеет самостоятельную жизнь в самом себе и возбуждает человека к сознательной жизни.
Душа и плоть – вот что человек считает своим, о чем беспрепятственно печется. Но знай, что сам ты, сущность твоя, – в духе. Проникайся этим сознанием, вознеси свой дух выше плоти, соблюдай его от всякой житейской внешней грязи, не давай плоти подавлять его, не отождествляй своей жизни с плотью, а слейся с жизнью духа твоего, тогда исполнишь всякую правду и безмятежно проживешь во власти Бога, исполняя призвание свое. 
Разумением жив человек. Никогда не приписывай жизни телу – сосуду, заключающему в себе эту внутреннюю силу. Вся оболочка человека жива лишь этой силой разумения; без нее она, как челнок без ткача, перо без писца. 
Пойми же, наконец, что в тебе есть божественное, стоящее выше страстей, малодушия и суеты, от которых тебя передергивает, как балаганную куклу.
Плоть моя подвержена всяким внешним бедствиям и страданиям; пускай же плоть и жалуется, если ей нанесен вред. Но, покуда разумом своим я не признаю за вред то, что приключилось с плотью, сущность моя пребывает невредима. Не будь опрометчив, неси свое бремя, пусть оно послужит тебе к добру; извлеки из него то, что нужно для разумной жизни твоей, как желудок извлекает из пищи все нужное для плоти, или как огонь, который разгорается светлее, когда в него что-нибудь бросят.
Душа человека подвержена четырем главным соблазнам, против которых ты должен быть всегда готов бороться. Пусть разум твой неотложно вступает с ними в бой. Вот эти соблазны. Воображение – сдержи его, сказав себе: то, о чем я помышляю в настоящую минуту, праздно. Самолюбие – то, что я предпринимаю, противно общему благу. Ложь – то, что я собираюсь сказать, будет против совести моей, а потому и против правды. Наконец, чувство сладострастия – подавляй его сознанием, что ты наносишь неисправимый вред Божественному началу твоему, разнуздывая плоть и помогая слепому животному естеству стать выше духовной сущности твоей. Когда же не плоть, а ты будешь глава в человеке? Когда поймешь ты блаженство любви ко всякому, когда освободишь себя разумением жизни от скорбей и похотей, не нуждаясь для своего счастья, чтобы люди служили тебе своею жизнью или смертью; когда поймешь ты, что истинное благо всегда в твоей власти и не зависит ни от красоты природы, ни от других людей. 
Врач прописывает одному больному одно лечение, другому – другое, так и Провидение прописывает нам болезни, увечья и прискорбные потери. Как предписания врача клонятся к восстановлению здоровья больного, так точно и случайности, которым Провидение подвергает человека, клонятся к нравственному оздоровлению его, к восстановлению связи его оторванного личного существования с общей жизнью всего человечества. Итак, принимай все то, что выпадает тебе на долю, как принимают больные лекарства врача, Восстановление здоровья тела – вот смысл этих горьких лекарств; но ведь для всеобщей разумной природы сохранение каждым существом своего назначения так же важно, как для больного сохранение здоровья тела. Поэтому тебе надо приветствовать все то, что с тобой приключается, даже самое горькое, ибо смысл таких случайностей есть здравие и цельность мироздания. Природа, живя Его разумом, действует разумно, и все, что от нее исходит, безошибочно содействует сохранению единства. 
Никто никогда не уставал доставлять себе всевозможные блага. Но ведь величайшее благо, которое человек может себе доставить, это – действовать сообразно с законом своего разума, а закон этот велит тебе, не уставая, делать добро другим, как высшее благо для самого себя. Куда бы судьба тебя не забросила, всюду с тобою твоя сущность, твой дух, средоточие жизни, свободы и силы, когда он верен закону бытия своего. Нет в мире внешних благ или величия, для которых стоило бы человеку нарушать единение свое с духом, расторгать свой союз с ним и подрывать цельность своей души внутренним разладом с самим собою. Укажи, что мог бы ты купить ценой такой жертвы? 
Помни, что разумение твое, имея свойство жизни в самом себе, делает тебя свободным, если ты не подгибаешь его служению плоти. Душа человека, просвещенная разумением, свободная от страстей, затмевающих этот свет, есть настоящая твердыня, и нет прибежища для человека, которое было бы вернее и неприступнее для зла. Кто не знает этого, тот слеп, а кто, зная, не входит в твердыню разумения, тот злосчастный. 
Оставайся простым, добрым, чистым, правдивым, богобоязненным, справедливым, мужественным, милосердным и ревнуй к своим обязанностям. Старайся поступать во всем согласно с предписаниями разума и совести, заботься о благе всякого. Жизнь коротка. Не прозевай самого драгоценного плода се – добрых дел ко благу людей. 
Солнце непрестанно изливает свой свет на весь мир, но свет его не исчерпывается этим; точно так, же должен светить твой разум, разливаясь по всем направлениям. Он льется всюду, не исчерпываясь, и когда встречает препятствие, не должен проявлять ни раздражительности, ни гнева, а освещать спокойно все то, что жаждет принять его, не падая, не утомляясь, покрывая все обращенное к свету и оставляя в тени только то, что само отвращается от лица его. 
Весь мир подчинен единому закону, и во всех разумных существах единый разум. Правда едина, и для разумных людей понятие о совершенстве тоже едино. 
Какая сила в человеке, который действует всегда по воле Бога и во всем Ему покорен! 
Душа человеческая не добровольно, а силой отвращается от правды, умеренности, справедливости и добра; чем яснее это уразумеешь, тем кротче отнесешься к людям.
Душу можно сравнить с прозрачным шаром, освещенным изнутри собственным светом своим. Этот огонь есть для нее не только источник всякого света и истины, но и освещает ей все внешнее. В таком состоянии она свободна и счастлива, только пристрастие к внешнему может взволновать и омрачить ее гладкую поверхность, причиняя преломление и ущерб свету.
Вспомни, что отличительное свойство разумного существа есть свободное подчинение своей судьбе, а не постыдная борьба с нею, свойственная животным.
Прекрасное свойство человека есть способность любить и тех, кто враждует против него. Эта любовь пробуждается в нем разумением, пониманием того, что все люди – братья, что они грешат против воли, что обидчика и потерпевшего ожидает тот же конец, а главное – что обида не может повредить человеку, ибо только он сам может повредить душе своей.

Пьер Буаст:
Гордый ум всегда бывает умом мелочным; гордая душа — это душа возвышенная.

Ральф У. Эмерсон:
Вера состоит в признании доводов души; неверие — в их отрицании.

Махатма Ганди:
В вопросах совести закон большинства не действует.

Иммануил Кант:
Закон, живущий в нас, называется совестью. Совесть есть, собственно, применение наших поступков к этому закону.
Вечно новым и постоянно возрастающим удивлением и благоговением две вещи наполняют душу, чем чаще и постояннее ими занимается размышление: звездное небо надо мною и закон нравственности во мне.

Александр Блок:
Человеческая совесть побуждает человека искать лучшего и помогает ему порой отказываться от старого, уютного, милого, но умирающего и разлагающегося, — в пользу нового, сначала неуютного и немилого, но обещающего новую жизнь.

Денис Фонвизин:
Совесть всегда как друг остерегает прежде, нежели как судья наказывает.

Альберт Эйнштейн:
Никогда не поступайте против совести, даже если этого требуют государственные интересы.

Стефан Цвейг:
Могущественные силы, разрушающие города и уничтожающие государства, остаются все же беспомощными против одного человека, если у него достаточно воли и душевной неустрашимости, чтобы победители миллионов не могли подчинить себе одного — свободную совесть.

Уильям Хэзлитт:
Человек — единственное животное на свете, способное смеяться и рыдать, ибо из всех живых существ только человеку дано видеть разницу между тем, что есть, и тем, что могло бы быть.

Блез Паскаль:
Человек не ангел и не животное, и несчастье его в том, что чем больше он стремится уподобиться ангелу, тем больше превращается в животное. Разумный человек любит не потому, что это ему выгодно, а потому, что он в самой любви находит счастье. Разумный человек знает, что есть высшее бесконечное существо, от которого он зависит. Разумный человек знает, что страдание не свойственно ему. 
Печально видеть, что люди больше заботятся о том, как прожить в том положении, в котором они оказались совершенно помимо своей воли, чем о том, чтобы выбрать себе положение и занятия на основании указаний своего разума и своей совести. Человека заранее уверили в том, что дело, доставшееся ему на долю, праведное дело, и он уже не думает разбирать, действительно ли это дело хорошее или нет; он занят только тем, как бы успешнее исполнить это дело. А между тем, если бы он решился разобрать самую суть дела, то ему, пожалуй, пришлось бы совсем изменить свое занятие.
Человек мыслит – так он создан. Ясно, что он должен мыслить разумно. Разумно мыслящий человек прежде всего думает о том, для какой цели он должен жить: он думает о своей душе, о Боге. Посмотрите же, о чем думают мирские люди? О чем угодно, только не об этом. Они думают о плясках, о музыке, о пении и тому подобных удовольствиях; они думают о постройках, о богатстве, о власти; они завидуют положению богачей и царей. Но они вовсе не думают о том, что значит быть человеком. 
Нет несчастия хуже того, когда человек начинает бояться истины, чтобы она не обличила его.
В сравнении с окружающим его миром человек не более, как слабый тростник; но он – тростник, одаренный разумением. Какого-нибудь пустяка достаточно, чтобы убить человека. И все-таки человек выше всяких тварей, выше всего земного, потому что он и умирая будет разумом своим сознавать, что он умирает. Человек может сознать ничтожество своего тела перед природою. Природа же ничего не сознает. Все наше преимущество заключается в нашей способности разуметь. Одно только разумение возвышает нас над остальным миром. Будем же ценить и поддерживать наше разумение, и оно осветит нам всю нашу жизнь, укажет нам, в чем добро, в чем зло.

Конкордия Антарова:
Нет людей абсолютно плохих. Никто не рождается разбойником, предателем, убийцей. Но те, в ком язвы зависти и ревности разъедают их светлые мысли и чистые сердца, катятся в яму зла сами, туда, куда их привлекают их собственные страсти.
Разложение духа совершается малозаметно. Вначале ревность и зависть, как ржавчина, покрывают отношения с людьми. Потом где-то в одном месте сердца эта ржавчина проедает дыру. И все, что прикоснется к человеку, так живо разлагающемуся в своих мыслях, все понижается в своей ценности, если не сумеет сохранить себя от заразы. Если же сердце само по себе уже носит зловоние зависти, страха и ревности, оно, встречаясь с более сильной ступенью зла, попадает всецело под его власть. 
Злоба не невинное занятие. Каждый раз, когда вы сердитесь, вы привлекаете к себе со всех сторон токи зла из эфира, которые присасываются к вам, как пиявки… И все они — порождение ваших страстей, вашей зависти, раздражения и злобы. Эти невидимые вами пиявки сосут и питаются вами совершенно так же, как обычные пиявки, сосущие кровь человека.

Эрих Фромм:
Человек начинает понимать, что он – это полноценная, активная, творческая личность, и что единственный смысл жизни – это сама жизнь.
Богат не тот, кто много имеет, а тот, кто много дает. 
…внутренняя потребность гораздо более действенна для мобилизации всех сил человека, нежели какое-либо внешнее давление.

Артур Шопенгауэр:
Ты из себя должен понять природу, а не себя из природы.
Честь — это внешняя совесть, а совесть — это внутренняя честь. 
Никого так ловко не обманываем мы и не обходим лестью, как самих себя.
Подобно тому, как факелы и фейерверки бледнеют и делаются невидимыми при свете солнца, так и ум, даже гений, а равно и красота блекнут и затмеваются пред сердечной добротой.

Джон Рёскин (Раскин):
Все доброе в человеке божественно само по себе. Душа человека есть зеркало, в котором можно втайне видеть образ божественного разума.
Я думаю, что самые благородные формы нашей фантазии не могут быть управляемы и обладают отчасти свойствами снов; так что вдохновения являются непрошенными и не подчиняются тем, на кого они нисходят, а подчиняют их себе, заставляя их быть подобно пророкам, невластными в своих словах и мыслях. И если человек правильно воспитан и ум его спокоен, устойчив и мощен, то вдохновение видно, как в безукоризненном зеркале, ясно и верно. Если же разум его неправильно развит и несовершенен, то вдохновение является как в разбитом зеркале со странными искажениями и безобразиями, и все страсти души своим дыханием покрывают его искривленными морщинами, так что не остается почти ни одной правильной черты. 
Каждый правильно развитой ум, должен радоваться не столько тому, что он что-нибудь ясно знает, сколько от сознания, что существует неизмеримо большее количество вещей, которых он еще не знает.
У кого религия на втором плане, у того ее совсем нет. Бог совместим со многим в сердце человека, но несовместимо одно, – чтобы Он был в сердце на втором плане. Тот, кто отводит Ему второстепенное место, – не отводит никакого.

Эпиктет:
Человек, который не знал бы, что глаза могут видеть и который никогда не раскрывал бы их, был бы очень жалок. Но еще более жалок тот человек, который не понимает, что ему дан разум для того, чтобы спокойно переносить всякие неприятности. С помощью разума мы можем справиться со всеми неприятностями. Непереносимых неприятностей разумный человек не встретит в жизни: для него их нет. А между тем, как часто, вместо того, чтобы смотреть прямо в глаза какой-нибудь неприятности, мы малодушно стараемся увернуться от нее. Не лучше ли радоваться тому, что Бог дал нам власть не огорчаться тем, что с нами случается помимо нашей воли, и благодарить Его за то, что Он подчинил нашу душу только тому, что от нас самих зависит. Он ведь не подчинил нашей души ни родителям нашим, ни братьям, ни богатству, ни телу нашему, ни смерти. Он, по благости Своей, подчинил ее одному тому, что от нас зависит, – разумению нашему. 
Бог дал дух Свой, любовь, разум, чтобы служить Ему; а мы этот дух употребляем на служение себе, употребляем топор на то, чтобы строгать топорище.
Только про того человека можно сказать, что он свободен, который живет так, как он хочет. Разумный человек всегда живет так, как он хочет, и никто на свете не может ему в этом помешать, потому что он только того и желает, что возможно получить. И потому разумный человек свободен. Никто не желает быть виноватым, никто не хочет жить в заблуждениях, неправедно, никто не выбирает себе нарочно такой жизни, от которой он будет печалиться и мучиться, никто не скажет, что ему хочется жить скверно и развратно. Значит, все люди, живущие неправедною жизнью, живут так не по своему желанию, а против воли. Они не хотят ни печали, ни страха, а между тем постоянно страдают и боятся. Они делают то, чего не хотят. Стало быть, они не свободны. 
Когда мы обучаемся грамоте, то мы учимся, как читать и писать. Но грамота не научит нас, нужно ли написать нашему другу письмо или не нужно. Точно так же и музыка научает нас петь или играть на инструменте, но она не научит нас, когда можно петь и своевременно ли играть. Один только разум указывает нам то, что следует делать и чего не следует. Наделив нас разумом, Бог дал нам в распоряжение то, что нам нужнее всего и с чем мы можем справиться. Создав меня таким, каков я есть, Бог как бы сказал мне так: «Эпиктет! Я мог бы даровать гораздо больше твоему ничтожному телу и твоей маленькой судьбе. Но не упрекай Меня в том, что Я этого не сделал. Я не хотел даровать тебе полной свободы делать все, что тебе вздумается, но Я вселил в тебя божественную частицу Себя Самого. Я даровал тебе способность стремиться к добру и избегать зла; Я вселил в тебя свободное разумение. Если будешь прикладывать свой разум ко всему тому, что случается с тобою, то ничто в мире не будет служить тебе препятствием или стеснением на том пути, который Я тебе назначил; ты никогда не будешь плакаться ни на свою судьбу, ни на людей; не станешь осуждать их или подделываться к ним. Не считай, что этого мало для тебя. Неужели мало для тебя того, чтобы прожить всю твою жизнь разумно, спокойно и радостно? Так довольствуйся же этим!» 
Нет такого крепкого и здорового тела, которое никогда не болело бы; нет таких богатств, которые не пропадали бы; нет такой высокой власти, под которую не подкапывались бы. Все это тленно и скоропреходяще, и человек, положивший жизнь свою во всем этом, всегда будет беспокоиться, бояться, огорчаться и страдать. Он никогда не достигнет того, чего желает, и впадет в то самое, чего хочет избегнуть. Одна только душа человеческая безопаснее всякой неприступной крепости. Почему же мы всячески стараемся ослабить эту нашу единственную твердыню? Почему занимаемся такими вещами, которые не могут доставить нам душевной радости, а не заботимся о том, что одно только и может дать покой нашей душе? Мы все забываем, что если совесть наша чиста, то никто не может нам повредить, и что только от нашего неразумия и желания обладать внешними пустяками происходят всякие ссоры и вражды. 
Когда на большой дороге грабят разбойники, то путешественник не выезжает один; он выжидает, не поедет ли кто-нибудь со стражей, присоединяется к нему и едет в безопасности. Так же поступает в своей жизни и разумный человек. Он говорит себе: в жизни много всяких бед. Где найти защиту, как уберечься от всего этого? Какого дорожного товарища подождать, чтобы проехать в безопасности? За кем ехать следом, – за тем ли, или за другим? За богатым ли, за влиятельным ли человеком или за самим цезарем? Не будет мне защиты ни от кого из них, потому что и их грабят и убивают, и они плачут, и у них есть бедствия. Да и может случиться, что тот самый, по следам которого я пойду, сам нападет на меня и ограбит. – Неужели же мне нельзя найти себе верного и сильного дорожного товарища, который никогда не нападет на меня, а всегда будет мне защитой? За кем же мне идти следом? И разумный человек ответит, что безопаснее всего идти за Богом. – А что значит идти следом за Богом? – Это значит желать того, чего Он хочет, и не желать того, чего Он не хочет. – А как достигнуть этого? – Вникай в Его законы, начертанные в твоей душе.
Если ты ничего не ожидаешь, и не хочешь получать от других людей, то люди не могут быть страшными для тебя, как пчеле не страшна другая пчела, как лошади не страшна другая лошадь. Но если твое счастье находится во власти других людей, то ты непременно будешь бояться людей. С этого и надо начать: надо отрешиться от всего того, что нам не принадлежит, отрешиться настолько, чтобы оно не было нашим хозяином, отрешиться от привязанности к своему телу и ко всему, что нужно для него; отрешиться от любви к богатству, к славе, должностям, почестям; в этом смысле отрешиться от своих детей, жены, братьев. Надо сказать себе, что все это не есть наша собственность. Тогда не понадобится нам уничтожать людское насилие насилием. Вот тюрьма; какой вред мне, моей душе, оттого, что она стоит? Зачем мне разрушать ее, зачем нападать на людей, производящих насилие, и убивать их? Их тюрьмы, цепи, оружие не поработят моего духа. Тело мое могут взять, но дух мой свободен, и ему никто ни в чем не может помешать, и потому живу я так, как хочу. А как я дошел до этого? Я подчинил свою волю воле Бога: хочет Он, чтобы у меня была лихорадка? И я этого хочу. Хочет Он, чтобы я делал это, а не то? И я этого хочу. Хочет Он, чтобы со мною что-нибудь случилось? И я этого хочу. Не хочет Он, и я не хочу. Хочет Он, чтобы я умер, чтобы меня подвергли пытке? И я хочу умереть, хочу перенести пытку.

Рамакришна:
Листья цветов опадают, когда плод начинает расти. Так же отпадут от тебя твои слабости, когда начнет расти в тебе сознание Бога. Хотя бы в продолжение тысячелетий мрак наполнял пространство, оно становится тотчас же светло, когда свет проникает в него. Так и твоя душа: как бы долго она ни была поглощена мраком, она тотчас вся осветится, как только Бог откроет в ней глаза Свои.

Александр Введенский:
Под влиянием недавнего господства материализма и полного упадка философии множество лиц отвыкло от веры в бессмертие, даже подсмеивается над ней, а в то же время толкует о смысле жизни, продолжает верить в него, и таким образом развращает свой ум, постепенно приучая его к крайней непоследовательности, к нелогичности, и этим самым вообще притупляет в нем способность чувствовать правду.
Коль скоро допущено бессмертие, то этим самым открывается возможность верить, что исполнение нравственного долга служит безукоризненным средством для достижения цели абсолютно ценной и осуществляющейся в посмертной жизни, что нравственная деятельность есть ни что иное, как путь, ведущий к этой цели, а совесть ни что иное, как отголосок этой цели в нашей земной жизни.