(ссылки, продолжение — 6)

«Произведения всех действительно даровитых голов отличаются от остальных характером решительности и определенности и вытекающими из них отчетливостью и ясностью, ибо такие головы всегда определенно и ясно осознают, что они хотят выразить, — все равно, будет ли это проза, стихи или звуки.» [ Артур Шопенгауэр ]

«ПРОИЗОШЕЛ РАСПАД ОБЯЗАТЕЛЬНОГО ЗНАНИЯ»
«В США, где я преподавал долгие годы, сегодня первый курс вуза вообще установочный — люди в принципе решают, хотят ли они заниматься математикой. А следующие три соответствуют тому, что мы раньше давали за полтора. Так что их аспирантура соответствует нашему третьему курсу. Потом студенты выбирают специальность, и только с этого момента с ними можно работать.
— Изменился в целом подход: к математике стали относиться как к гуманитарной науке… Гуманитарные науки в целом — это, так сказать, мелкое море: основная трудность — в масштабе, это море знаний огромное, но ты можешь постигать его по частям. А в математике нужно сразу идти в глубину, здесь другое понятие сложности. Математика построена по принципу башни, где предыдущие этажи являются основой для следующих. Представьте, что при таком вольном подходе ты сначала строишь 30-й этаж, потом 6-й, а потом 1-й. И что это будет за здание? Так что упадок нынешнего уровня науки во многом объясняется тем, что произошел распад обязательного знания».

«ИРАК ВЧЕРА И СЕГОДНЯ»
«Американский исследователь Тернер писал об Ираке, каким он стал к началу 80-х годов при Саддаме: «Деньги, хлынувшие в казну после 1973 года во всё возрастающем количестве от нефтяной индустрии, национализированной в 1971 году, удачно используются на развитие ресурсов страны. Была, в частности, введена превосходная система бесплатного образования. Женщины пользуются неурезанными экономическими правами. Были учреждены всесторонняя программа повышения социального благосостояния, централизованное экономическое планирование. Сломана латифундисткая система крупного землевладения, земля распределена среди крестьян. Процент успешных правительственных акций в данных областях является удивительно высоким.»
И, кстати, в те годы США усиленно старались дружить с Саддамом, в 1984 году автор этих строк собственными ушами слышал 45-минутную передачу «Голоса Америки» на русском языке про крепнущую дружбу между Вашингтоном и Багдадом.
А вот отзывы самих иракцев. Шиит Саад Мухлиф, пострадавший во время событий в Эд-Дуджейле, говорил: «Если бы кто-то, как Саддам, возвратился, я не только поддержал бы его, я пригласил бы его на обед. Хотя мой дядя был убит в 1982 году, жизнь тогда была в миллион раз лучше, чем теперь». А это отзыв другого иракца — Лифти Сабера, которого Саддам Хусейн приговорил к смертной казни и который при Хусейне 8 лет провёл в камере смертников: «Лучше бы Саддам оставался у власти… Я никогда не думал, что буду произносить эти слова, с учётом того, что он приговорил меня к смерти, но я хотел бы видеть Саддама, по-прежнему стоящего во главе государства. Только он знал, как заставить работать эту Богом забытую страну».
Такие дела».

СИМВОЛ ВЕРЫ
«Ещё осенью 1923 года состоялось заседание Политбюро… на котором Сталин сообщил, что здоровье Ленина весьма ухудшилось, возможен летальный исход. В связи с этим Сталин объявил, что существует предложение «некоторых товарищей из провинции» в случае смерти Ленина подвергнуть его тело бальзамированию. Троцкий так вспоминал это заседание Политбюро: «Когда товарищ Сталин договорил до конца свою речь, тогда только мне стало понятным, куда клонят эти сначала непонятные рассуждения и указания, что Ленин — русский человек и его надо хоронить по-русски. По-русски, по канонам Русской православной церкви, угодники делались мощами. По-видимому, нам, партии революционного марксизма, советуют идти в ту же сторону — сохранить тело Ленина. Прежде были мощи Сергия Радонежского и Серафима Саровского, теперь хотят их заменить мощами Владимира Ильича. Я очень хотел бы знать, кто эти товарищи в провинции, которые, по словам Сталина, предлагают с помощью современной науки бальзамировать останки Ленина и создать из них мощи. Я бы им сказал, что с наукой марксизма они не имеют ничего общего»...
По мнению некоторых историков, Сталин уже в то время намеревался восстановить историческую парадигму, дав народу царя в лице себя самого и бога в лице Ленина. Н. И. Бухарин писал в частном письме: «Мы …вместо икон повесили вождей, и постараемся для Пахома и „низов“ открыть мощи Ильича под коммунистическим соусом». В 1946 году Сталин сказал профессору Мочалову, работавшему в коллективе других учёных над созданием биографии Сталина: «Марксизм есть религия класса. То, что говорим мы, обязательно для исполнения народом. Это для него символ веры»«.

«ВОЙНЫ ПРОТИВ ВРЕМЕНИ»
«В 1799 году Суворов перешел через Альпы. Переход этот, описанный в русской прозе и изображенный в русской живописи, вошел в анналы военной истории и до сих пор восхищает любителей батальных описаний и героических картин. Но во всех рассказах про то, как связывали офицерскими шарфами бревна, чтобы перейти по ним Чертов мост, как шли сквозь облака и съезжали на задах по заснеженным скалам, как-то теряется вопрос о том, зачем все это было нужно, и какая вообще была у героического похода цель. И действительно, зачем русский фельдмаршал с 20 тысячами солдат ходил через Альпы в Швейцарию?
Цель была ― очистить Швейцарию от революционных французских войск и идти потом на Париж. Потому что Париж был сердцем революции, городом, провозгласившим свободу, равенство, братство. И смерть королям. Цель была ― усмирить Францию, загнать людей в прежнее бесправие, восстановить старый порядок, подавить революцию. От Москвы до Швейцарии 2 с лишним тысячи километров, а до Парижа и того больше. Железных дорог тогда не было, автомобилей тоже. Пешком шла русская пехота через всю Европу, чтобы на полях Тосканы погибать во имя рабства и падать в альпийские пропасти во славу монархии, крепостного права, тюрем и цензуры. Такова была сила российской империи и так далеко ходили ее войска, чтобы вразумлять восставшие народы, которые к России никакого отношения не имели. Силен был жандарм и могуч, посылал корпуса в Италию и дивизии в Венгрию, шпионил за Герценом в Лондоне, охотился за русскими политическими эмигрантами во Франции и Австрии. Так силен был этот жандарм и так упоен своей силой, что думал о себе, что всемогущ. Шел в Париж срывать с парижан якобинские колпаки, приводить их под присягу старым порядкам, а дошел, в конце концов, до Екатеринбурга, до подвала Ипатьевского дома».

АНДРЕЙ КОНЧАЛОВСКИЙ:
«Холокост — манифестация и апогей современного варварства. Английский философ Джон Грей писал о существующей у человечества, в особенности у сегодняшней европейской цивилизации, иллюзии, что прогресс сам по себе ведет к совершенствованию человека. Он же утверждает, что если знание кумулятивно, то этика не кумулятивна. Она может рухнуть в один прекрасный момент, и Холокост — лучшее тому подтверждение. Одна из основополагающих европейских цивилизаций — немецкая — рухнула в страшную пучину варварства. Сегодня это так же актуально, как это было до Холокоста».

ПОЛИГОН
«Полигон твердых бытовых отходов под городом Миллерово в Ростовской области — один из основных плацдармов… борьбы. Здесь закатывают в землю плодоовощную продукцию: бельгийский лук-порей, чешские груши, баклажаны, томаты, свежую клубнику и голубику, кипрскую мяту, польский салат, венгерский красный перец, эстонские нектарины, голландские яблоки, манго, мандарины без маркировки… В этом году национальное задание по уничтожению растительной санкционки исполнено в Миллерове уже 28 раз.
Полигону под Миллеровом 46 лет, он повидал многое. Возраст свалки измеряется не годами, а слоями. Площадь полигона — четырнадцать гектаров, глубина — где три, где шестнадцать метров. Еще полтора года назад все это называли «захоронением», теперь благозвучно — «размещение»».

ПЛАТОН. ГОСУДАРСТВО
(Диалоги Сократа)
«Отвратительно это с твоей стороны, Сократ, – придавать моей речи такой гадкий смысл.
– Ничуть, благороднейший Фрасимах, но поясни свои слова.
– Разве ты не знаешь, что в одних государствах строп тиранический, в других – демократический, в третьих – аристократический?
– Как же не знать?
– И что в каждом государстве силу имеет тот, кто у власти?
– Конечно.
– Устанавливает же законы всякая власть в свою пользу: демократия – демократические законы, тирания – тиранические, так же и в остальных случаях. Установив законы, объявляют их справедливыми для подвластных – это и есть как раз то, что полезно властям, а преступающего их карают как нарушителя законов и справедливости. Так вот я и говорю, почтеннейший Сократ: во всех государствах справедливостью считается одно и то же, а именно то, что пригодно существующей власти. А ведь она – сила, вот и выходит, если кто правильно рассуждает, что справедливость – везде одно и то же: то, что пригодно для сильнейшего.
– Так вот, хорошие люди потому и не соглашаются управлять – ни за деньги, ни ради почета: они не хотят прозываться ни наемниками, открыто получая вознаграждение за управление, ни ворами, тайно пользуясь его выгодами; в свою очередь и почет их не привлекает – ведь они не честолюбивы. Чтобы они согласились управлять, надо обязать их к этому и применять наказания. Вот, пожалуй, причина, почему считается постыдным добровольно домогаться власти, не дожидаясь необходимости. А самое великое наказание – это быть под властью человека худшего, чем ты, когда сам ты не согласился управлять. Мне кажется, именно из опасения такого наказания порядочные люди и управляют, когда стоят у власти: они приступают тогда к управлению не потому, что идут на что‑то хорошее и находят в этом удовлетворение, но по необходимости, не имея возможности поручить это дело кому‑нибудь, кто лучше их или им подобен.
Если бы государство состояло из одних только хороших людей, все бы, пожалуй, оспаривали друг у друга возможность устраниться от правления, как теперь оспаривают власть. Отсюда стало бы ясно, что по существу подлинный правитель имеет в виду не то, что пригодно ему, а то, что пригодно подвластному, так что всякий понимающий это человек вместо того, чтобы хлопотать о пользе другого, предпочел бы, чтобы другие позаботились о его пользе».

«СТАРЫЕ ПРАВИЛА ДЛЯ НОВЫХ ВОЙН»
«Человеческая природа не меняется, и далеко не всегда вызывает восхищение. Нравится нам это или нет, но те, кто занимают нейтральную позицию, чаще тянутся к грубой силе, чем к элегантной и человечной слабости.
Возвышенные заявления и утопические речи, безусловно, впечатляют мировую элиту и международные СМИ, но они ровным счётом ничего не значат для непокорных и грубых народов, куда больше занятых подсчётом количества полков, эскадр и эскадрилий. И там хорошо помнят, помогала ли военная держава своим союзникам и наказывала ли обидчиков. Верность даже самому неудобному союзнику всегда предпочтительнее предательства, хотя иногда это и раздражает. Поддержка военных действий во многом зависит от того, что общество воспринимает как успех. К сожалению, люди скорее поддержат сомнительное, но успешное военное вмешательство, нежели то, что продиктовано благородными целями, но завязло без очевидного достижения. Наиболее ярые сторонники в начале войны, как правило, первыми же отказываются от неё, как только что-то начинает идти не так. Никогда не стоит оценивать разумность ответной акции или военного вмешательства, основываясь на степени первоначального общественного энтузиазма в её отношении.
На войне происходит безжалостное разделение талантов. Отличные лидеры и генералы мирного времени, совсем не обязательно обладают достаточной квалификацией для ведения войны. Их действия в военное время могут быть столь же ужасны, как и действия умудрённых боями генералов в мирное время. Следует позаботиться о том, чтобы командиры, доказавшие себя в ходе войны, не были теми, кто станет её заканчивать.
Война редко начинается случайно и гораздо чаще происходит из-за ошибочной оценки относительной мощности сторон. Дефекты довоенной оценки слабых и сильных сторон противника трагически исправляются в ходе самой войны, становящейся единственным и уродливым арбитром, решающим кто на самом деле был сильнее, а кто слабее. Видимые проявления военного потенциала, серьёзное и устойчивое руководство, национальное единство и экономическая устойчивость лучше всего разъяснят противнику бесполезность войны. Громогласные речи о разоружении и предпочтение международных сил безопасности, наоборот, способны стимулировать неумных любителей риска к ошибочному решению, что им стоит сделать ставку на войну.
Сдерживание, которое предотвращает войну, часто подвергается осуждению за кажущееся подстрекательство к ней. Напротив, умиротворение, изоляционизм и сотрудничество, предотвращающее сиюминутный кризис, но в конечном счете гарантирующее конфликт в будущем, как правило, получают высокую оценку, как цивилизованный, респектабельный и гуманный путь решения проблемы. Тем не менее, лучше быть защищённым, хоть и подвергнутым насмешкам, нежели заслужить похвалу, но оказаться уязвимым».

«МОИ ВЕЛИКИЕ СОВРЕМЕННИКИ»
«…люди, добившиеся власти при помощи суровых, жестоких и даже устрашающих методов, тем не менее, если их жизнь рассматривается в целом, расцениваются как великие фигуры, деятельность которых обогатила историю человечества».

НИКОЛАЙ БЕРДЯЕВ: «Свобода есть право на неравенство».
«Равенство (если оно понимается шире, чем сугубо формально-юридическое равноправие) и свобода — вещи несовместимые.
Свобода не демократична, а аристократична. Свобода не интересна и не нужна восставшим массам, они не могут вынести бремени свободы.
По природе своей люди не равны, достичь равенства можно лишь насилием, причём это всегда будет выравнивание «по нижнему уровню».
Урaвнять бедного с богатым можно, лишь отняв у богатого его богатство.
Урaвнять слабого с сильным можно, лишь отняв у сильного его силу.
Урaвнять глупого с умным можно, лишь превратив ум из достоинства в недостаток.
Общество всеобщего равенства — это общество бедных, слабых и глупых, основанное на насилии».

АМОС ОЗ:
«Я думаю, что очень часто люди творят ужасные преступления во имя любви. Идеи, распространяемые проповедниками, революционерами, реформаторами, идеологами и идеалистами, которые полагают, что можно изменить человеческую природу, что можно всех заставить любить всех, — мне кажутся не только абсурдными, но и очень опасными. Любовь — очень редкий минерал. Я думаю, что большинство людей в принципе не способно любить больше пяти, в крайнем случае десяти-пятнадцати человек. Поэтому когда кто-то говорит, что он любит Америку, она любит третий мир или он любит рабочий класс — это не любовь, это что-то другое. Во имя такой ложной любви люди совершают преступления, убивают друг друга, льют кровь. Потому что если ты вдруг оказался недостоин такой любви — ты отправляешься в ГУЛАГ или в газовую камеру. Ты не любим — ты вынужден заслуживать эту ложную любовь. Поэтому концепция всемирной любви кажется мне очень опасной. Я верю в мировую законность, верю в отсутствие насилия во всем мире, но не в мировую любовь: мне это кажется невозможным. 
Я не верю в мировую любовь, но верю в компромисс, в близость. Только не надо понимать под компромиссом капитуляцию, как не надо путать капитуляцию с наживанием врага. Компромисс просто означает пойти кому-то навстречу. Без компромиссов жизнь невозможна. Я женат на своей жене 56 лет, поэтому я знаю кое-что о компромиссах, уж поверьте мне.
Никто не может переродиться — это ребячество, и это опасно. И это еще одна вещь, в которую я верю: в то, как люди могут нежно, понемногу друг друга менять». 

ИОСИФ БРОДСКИЙ (из нобелевской лекции):
«Пишущий стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку. Начиная стихотворение, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и порой оказывается очень удивлен тем, что получилось, ибо часто получается лучше, чем он предполагал, часто мысль его заходит дальше, чем он рассчитывал. Это и есть тот момент, когда будущее языка вмешивается в его настоящее. Существуют, как мы знаем, три метода познания: аналитический, интуитивный и метод, которым пользовались библейские пророки — посредством откровения. Отличие поэзии от прочих форм литературы в том, что она пользуется сразу всеми тремя (тяготея преимущественно ко второму и третьему), ибо все три даны в языке; и порой с помощью одного слова, одной рифмы пишущему стихотворение удается оказаться там, где до него никто не бывал, — и дальше, может быть, чем он сам бы желал. Пишущий стихотворение пишет его прежде всего потому, что стихотворение — колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадают в зависимость от наркотиков или алкоголя. Человек, находящийся в подобной зависимости от языка, я полагаю, и называется поэтом».

ВЛАДИМИР (ЗЕЕВ) ЖАБОТИНСКИЙ:
«У людей есть странная склонность восхищаться любым, кому удалось «преуспеть». Люди полагают, что не может быть такого, чтобы обыкновенному человеку что-либо «удалось». Преуспел — значит, герой и неординарная личность. В особенности, если речь идет об успехе у толпы. «Экий сатана,— говорят о таком,— был бы он прост, его б никто не слушал». Я настаиваю на том, что такая вера абсолютно безосновательна. История полна «лжепророками» — ловкими обманщиками, неудачливыми вождями. Приставку «лже» добавляют к их титулам потому, что у них «сорвалось». Если бы «проскочило», то их величали бы более уважительно. Но ведь они все вели за собой массы; когда читаешь о них, выясняется, что они были просто обыкновенные, зачастую даже мелкие людишки. А ведь у многих из них «не вышло» лишь по случайности».

ЭРНСТ НЕИЗВЕСТНЫЙ «Лик-Лицо-Личина»:
«Почему любого насильника, который умудрился изнасиловать мир самым грубым и вульгарным способом, армия интеллектуалов непременно пытается изобразить великаном? Видимо, очень не хочется сознаваться в том, что нас часто насилуют пошлые и тупые карлики».

РАЗБУДИЛИ СПЯЩИХ ЧУДОВИЩ
«Кино — это не просто движущиеся картинки, это огромная вселенная, погружаясь в которую мы хотим отдохнуть, отвелечься от повседневных проблем, увидеть мир глазами автора, попытаться разобраться в каких-то важных вещах. Кино создает реальность, в которой мы хотели бы жить, или показывает то, чего хотелось бы избежать. Кино — это удивительный инструмент, с помощью которого можно прожить чужую жизнь или хотя бы заглянуть в нее, примерить на себя какую-то ситуацию , просто получить удовольствие от красивой картинки или игры актеров. Чем более условно искусство, тем сильнее мы сопереживаем и тем сильнее мы вовлечены. Поэтому так важно для власти этим инструментом владеть. Они поняли это сразу же. Те, кому нужно было не просто править, а залезть в головы и души. «Триумф воли» появился до «Унесенных ветром», а «Еврея Зюса» уже показывали на Венецианском фестивале. Ни один даже самый людоедский режим не начинает с газовых камер, они всегда начинают со слов. А если к словам добавить картинку, то эффект проникновения усиливается в разы. Дороги к вонючим расстрельным рвам проложены писателями, журналистами, сценаристами и режиссерами. И когда потом на развалинах, пытаясь отмыться от крови, с них спрашивают, то отговорки, что они всего лишь выполняли приказ или были как все, не работают.
Они вырастили ненависть, они посадили эти ростки, качественно и обильно их поливали и, конечно, с них потом спросится. Не на этом свете, так на том. Но это не спасет тех, чью жизнь они сломали или уничтожили. Адвокат Юлиуса Штрейхера утверждал, что его подзащитный не знал о массовых уничтожениях евреев, а его призывы искоренять еврейский народ были поняты неверно и буквально, сам он этого не хотел. Штрейхера повесили. Не помогло.
Журналисты «Свободного радио тысячи холмов» в Руанде тоже потом утверждали, что их призывы «давить тараканов» были поняты неправильно и это вовсе не призыв уничтожать тутси. Международный трибунал почему-то не счел их объяснения оправданием и признал журналистов виновными».

ШАРЛЬ ДЕ МОНТЕСКЬЁ:
«Самая жестокая тирания — та, которая выступает под сенью законности и под флагом справедливости.
Нужно быть правдивым во всем, даже в том, что касается родины. Каждый гражданин обязан умереть за свою родину, но никогда нельзя обязать лгать во имя родины.
Законы должны иметь для всех одинаковый смысл.
Для гражданина политическая свобода есть душевное спокойствие, основанное на убеждении в своей безопасности.
Если характер в целом хорош, то не беда, если в нем оказываются и некоторые недостатки.
Следует оплакивать людей, когда они родятся, а не тогда, когда они умирают
Законы – это паутина: крупные мухи сквозь нее прорываются, а мелкие – застревают.
Книги древних написаны для авторов, книги новые — для читателей из публики.
Люди, как растения, которые не растут удачно, если за ними нет хорошего ухода.
История — ряд выдуманных событий по поводу действительно совершившихся.
То, что в одно время является правдой, то в другое время бывает заблуждением.
Известно уже по опыту веков, что всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею, и он идет в этом направлении, пока не достигнет предела.
Финансисты поддерживают государство, как веревка – висельника.»

Продолжение следует